Достоевский «Ведогонь-театра» в формате 4D

После открытия Нового зала в «Ведогонь-театре» премьеры посыпались, как горячие пирожки из рук дородной хозяйки. Дело, наверное, именно в этом пространстве, где появилась возможность ставить спектакли необычных форматов.

Например, «Какой уж тут Миколка!..» в постановке Дмитрия Лямочкина – отрывок из «Преступления и наказания» Достоевского. Это такой 4D-театр в нашей, как всем известно, трехмерной вселенной. Посередине зала стоит стол, по каждую сторону которого в некотором отдалении располагается зритель. И, в зависимости от того, сидит ли он на севере, юге, западе или востоке, действие для него выглядит по-разному. 

Отрывок «Какой уж тут Миколка!..» – исследование психотипов мира «Преступления и наказания», где вас аккуратно вживят в зрительный нерв того или иного персонажа, в зависимости от места, на котором вы сидите. Вот перед вами – Раскольников, в нерве скрючившийся на стуле и болеющий собственной совестью, а вот – Порфирий Петрович, уставившийся на вас пристально и подозрительно. А, если хотите, – почувствуйте на себе неуютный, психопатичный взгляд Свидригайлова. Или, вот здесь, можно увидеть сдержанную гримасу отвращения Авдотьи Раскольниковой, состроенную в ответ на этот взгляд. 

Вообще идея «разных точек зрения» в одном спектакле не так нова – например, пару лет назад в Малом Гнездниковском переулке в Москве действовал иммерсивный театр «Дом Троекурова», где игрался «Черный русский» – спектакль по мотивам «Дубровского» Пушкина. Там посетителям предлагалось пройти по одной из трех троп, обозначающих путь Дубровского, Троекурова или Маши. Надо, конечно, отметить, что «Какой уж тут Миколка!..» в плане предоставления зрителю возможности взглянуть на спектакль с той или иной стороны куда более демократичен: все части сюжета открыты, с любой точкой сцены можно зрительно соприкоснуться. 

Но есть, конечно, ощущение, что постановка мягко подталкивает зрителя на еще несколько посещений – если одни герои действуют и выстреливают словами, другие в это время не замирают столбом – читают газету, раскладывают пасьянс, кряхтят, реагируют. Порой, если внимание уцепляется за одного из персонажей, реплики основного действующего упускаются. Это на самом деле неплохо. Сцена выглядит, как ожившая картина, выполненная в материалистической, бытовой эстетике, вроде тех, что писал Мясоедов: «Земство обедает», «Сожжение Протопопа Аввакума» или «Косцы». Когда взгляд зрителя фокусируется на одном лице, остальные отходят на задний план. Это интересно и здорово.

Стоит заметить, что игра актеров, как ни парадоксально, несколько более драматизирована и театрализована, чем это сейчас модно. Тут, конечно, нужно понимать, какую задачу постановщик ставил для этой картины – а она, в случае «Какой уж тут Миколка!..», больше статичное исследование оригинала, чем активное повествование, диктуемое видением режиссера. Актеры попадают в характер персонажей Достоевского со скрупулезной точностью, а тут без драматизма сложно. 

В итоге «Какой уж тут Миколка!..» можно характеризовать как отличное учебное пособие для изучения оригинала, но, при этом, тем, кто с «Преступлением и наказанием» не знаком или знаком поверхностно, в суть вникнуть будет трудно. Однако того или иного зрителя формат порадует несомненно.